Страсти по криминальному наследству - Страница 33

– Не переступлю, – вздохнула Василиса. – Разве ж с тобой переступишь? Если только ветром надует… – Руслан закрыл поцелуем ее рот, и Василиса блаженно замолчала.

Она вернулась домой поздно, еле слышно прошла в свою комнату, прижимая к груди трофей – старый тапок, сигнал судьбы, взятый ею на память о таком незабываемом вечере. Ей хотелось петь и танцевать, но пришлось под храп Кулемина, приглушенный полотенцем, закрывающим дыру, из которой он раздавался, раздеться и лечь спать. Василиса попыталась немного помечтать, но студент разошелся не на шутку и, издавая сложно воспроизводимые рулады, обратил все ее мечты в реальность, данную ей сегодня в поцелуях.

Матильда с утра ссорилась на общей кухне с писателем. В принципе в том, что ссорятся соседи по коммуналке, нет ничего необычного. Это вполне приемлемый вариант общения совершенно разных людей. По ситуации, сложившейся в данной коммунальной квартире, можно было бы предположить, что соседи ссорятся из-за клада. Но Матильда со Звягинцевым, нервные и озлобленные бесконечными поисками, не поделили тишину. Студент не дал никому нормально выспаться, а с утра Матильда, что было на нее так не похоже, принялась готовить завтрак и петь. Возмущенный ее пением писатель выскочил из-за своего рабочего стола.

– Кто вас научил так истошно вопить по утрам?! – кричал он на рыжеволосую красавицу. – С чего это вы вдруг вскочили ни свет ни заря?! Это мое время! Я в это время работаю и требую тишины.

– Мелкий собственник, – оторопела Матильда, которая чувствовала себя героиней – она еле встала для того, чтобы побаловать мужа завтраком. – У вас есть своя собственность, идите туда и делайте, что вам заблагорассудится: пачкайте бумагу своими каляками или соблюдайте тишину. Лично я нахожусь в общественном месте, а общество, между прочим, имеет право голоса! У нас в стране с недавних пор демократия и свобода совести.

– Да что вы говорите?! – скривился Звягинцев. – Спасибо, что напомнили. Значит, я могу делать со своей совестью и свободой все, что захочу?! Отлично! Если вы не обеспечите мне тишину на ближайшие два часа, мне придется искать другую жилплощадь, а эту…

– Неужели закоренелый холостяк собрался жениться? – Матильда усмехнулась.

– Закоренелый холостяк собрался сдать свою собственность дружной таджикской семье из двенадцати человек! – пригрозил Звягинцев.

– Что?! – обомлела Матильда и забыла про яичницу. – Василиса! Ты слышишь?! – Она бросилась к ванной комнате, из которой та выходила, утирая на ходу полотенцем лицо. – Он собрался нас сдать!

Василиса с укором посмотрела на рассерженного писателя и «успокоила» Матильду:

– Не волнуйтесь, Мотя, все обойдется. Сегодня придет агент из «Корпорации коммунальных квартир» с очередными вариантами обмена. Возможно, они нам подойдут. Вам предложат квартиру в дальнем Подмосковье, откуда ни один писатель, да что там писатель, ни один нормальный человек вас не услышит. Возможно, это будет простая бревенчатая изба, зато в ней можно будет громко петь. А господин Звягинцев переедет в тихую отдаленную провинцию, где для него будет создана спокойная рабочая обстановка в одном из общежитий бывшего завода по переработке удобрений. Мне, как я думаю, достанется сарайчик возле Казанского вокзала.

– Почему это нам провинция, а Василисе сарайчик?! – возмутилась Матильда.

– Хорошо, – сразу согласилась та, – давайте меняться. В сарайчик поедете вы с Федором.

– Я никуда не поеду! – непреклонно заявила Матильда, тряхнув рыжей гривой неуложенных волос. – Еще чего! Пусть предоставляют мне апартаменты в центре столицы, или я против.

– Провинция?! – взвился Звягинцев, нервы которого и так были на пределе возможностей. – Чтобы я стал провинциальным автором?! Да еще в каком-то общежитии?! Дудки! Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Взвейтесь кострами черные ночи, мы, интеллигенты, дети не рабочих!

– Меня тоже не устраивают те варианты, которые предлагает корпорация, – пожала плечами Василиса. – Нам следует сплотиться перед натиском агентов. К тому же брильянты, – добавила она шепотом, – все еще находятся в этой квартире. – Последний довод оказался самым убедительным.

– Нам нужно сплотиться, – поддержал ее писатель, – студента я беру на себя. Мотя, вы возьмите Федора. Он не должен выбиваться из общей стаи, то есть, я хотел сказать, отбиваться от коллектива.

В это время в коридоре показалась довольная физиономия Федора, который, напевая: «Ничего на свете лучше нету, чем сидеть на балконе летом», прошествовал в ванную, подвинув Василису, и закрыл за собой дверь. Оттуда раздались звуки воды и фырканье.

– Я понимаю, – прошептал Звягинцев, – что уговорить Федора будет весьма нелегко. Уж очень неадекватно он себя ведет. Конечно, в его положении каждый мог вести себя необычно. Но человека нужно возвращать в прежнее русло.

– Я верну это русло, – пообещала Матильда и побежала на запах подгорающей яичницы.

Федор недолго фыркал в ванной, а когда вышел оттуда, заявил, что есть не хочет, что ему нужно дышать свежим воздухом и направился на балкон, прихватив с собой тепловизор, металлодетектор и лом. Матильда удивленно вскинула брови, хотела было обидеться, но вовремя рассудила, что человек, находящийся в стрессовой ситуации, нуждается в любви и ласке. Именно любовью и лаской она надеялась получить необходимые сведения о том, зачем понадобился мужу инструмент на балконе. Звягинцев с Василисой к этому времени разошлись по своим комнатам, Матильда, смекнув, что Федор неспроста отправился на балкон, юркнула следом за ним и закрыла дверь на ключ. Ей сегодня приснился вещий сон: она сидела на кровати и играла бриллиантами.